День прошел безупречно бездарно. Единственное дело, которое было намечено - это некая аудиенция с невысокорослой, а потому высокопоставленной персоной. Близился вечер, солнце уже прятало лучи в облака, и на всякий случай за горизонт, экономя таким образом дорогостоящие тепло и электроэнергию.
Инфернальный трамвай цвета свежей крови вяло подкатился к остановке, и лениво распахнул четыре пасти в свою утробу. Я неторопясь шагнул в одну из них и вперил свой взор в Херона, который взимал плату за перевоз. Из экономии чатлов, я предъявил в Херонову харю лишь свой тайный пропуск в другую жизнь. Кровавая махина покатила с грохотом, средь кущ дерев и силовых кабелей, а потом и вовсе по лишенной растительности местности вниз, в Тартар-Ары. Пасти трамвая снова синхронно и синфазно разверзлись, а я умелым прыжком выскочил на ребристые плиты гигантского Сумрачного Дворца в форме яйца.
Врата его, приводимые в движение демонами Максвелла первого и второго рода, бесшумно разъехались, открыв холл, полный несчастными, пытающимися получить у мерзкого приблудного беса пропуск в другую жизнь. Я усмехнулся этим неудачникам и плюнул в антифилифренсконсумционный анализатор ядовитой зеленой слюной. От этого молот над входом на лестницу, до того безжалостно расплющивающий всех и всякого в блины с мясом, остановился, и я вступил на первую склизкую ступень бесконечной лестницы, вырубленную в скале, ведущую вниз, в недра Тартар-Ары. Я шел долго, бесконечность - срок не малый. Настолько долго, что едва не задремал. Точнее, даже задремал, потому что ступеньки внезапно кончились, и я полетел в какую-то вонючую черную дыру.
"Жэ" было все еще девять и восемь, но я не успел об этом подумать, потому что падение в вонючую дыру прекратилось столь же быстро, как и началось. Впрочем, принюхавшись, я понял, что пахнет какими-то тартарными клопами. Представив себе, что пахнет коньяком - кстати, не люблю коньяк - я бодрым пружинистым шагом пошел по скользким округлым предметам, напоминающим то ли человеческие черепа, то ли какие-то перевернутые артефактные горшки, возможно даже ночные. От аналитического выяснения степени отличия дневного горшка от ночного меня оторвал гонг и трубный звук работающего атомного котла.
Синий дракон мчал на всех синих парах из боковой дыры. Я стреножил его стреножником, оседлал, и он стрелой стремглав понес меня вперед. Было темно и страшно. Ветер свистел в ушах моих и дракона. Я все же открыл глаза. Было светло и страшно. Я посмотрел на циферблат карманного будильника. И хотя третий год подряд он показывал половину одиннадцатого, утра или вечера - не помню, я понял, что опаздываю. Я ущипнул дракона за ухо, и он поскакал куда более веселым галопом, подпрыгивая на стыках рельс и недовольно фыркая.
Внезапно он замер. То ли электричество закончилось, то ли синие пары скисли, но теперь в полной тишине и невесомости, сорвавшись с жирафьей шеи дракона, я летел параллельно уровню моря прямо по черному коридору. И в этот миг впереди заиграла флейта. Эхом ее звуки разносились по коридорам и драконьим норам. Печальные ноты "Зеленых рукавов" вышибли слезу из глаза, сначала из левого, а потом из правого. Я, продолжая лететь, прикрыл глаза руками, дабы не допускать более и впредь неэкономного расхода слез. Флейта все так же разливалась чудесными переливами, и я с грустью подумал, что не успею дослушать, потому что тело, брошенное под углом к горизонту, летит недолго, и в конце концов падает.
В этот момент тело упало, а вместе с ним и мой мозговой центр, и все вместе покатилось куда-то дальше. Движение продолжалось до тех пор, пока звуки флейты не стали оглушительными, вызывающими леденящий душу дикий безмятежный восторг во всей его полноте. Я поднял глаза - сначала левый, потом правый - и узрел монголоидного типа девушку в золотой ауре и с флейтой в зубах. Девушка была настолько прекрасна, что у меня даже не появилось острое желание прижать ее где-то в уголке с целью познакомиться поближе, а вместо этого на моем лице появилась улыбка до ушей.
Несчастная девушка, удрученная этим зрелищем, поперхнулась очередной извлеченной из флейты нотой - видимо, нота попала не туда, куда следовало. Я милостиво отсыпал чатлов в ушанку для сбора денег, которая стояла неподалеку, рядом с миниатюрным макетом Дрейфелевой башни. Тут появился зеленый дракон, пылкая огнем во все стороны. Потоптавшись по девице и ее флейте, он испустил дух. Дух пошел такой, что пришлось зажать прищепкой нос. К счастью, прищепки у меня всегда с собой в ассортименте, чтобы можно было сушить трусы и носки в огородно-полевых условиях.
Я вскочил на зеленого дракона, и он кенгурячьими прыжками поскакал вперед, на запах двойного чизбургера. О, этот наркотический запах двойного чизбургера! От него я выхожу из себя! Дракон, видимо, тоже вышел из себя, поэтому я не удивился, когда увидел рядом с собой второго скачущего кенгурячьими прыжками дракона с моим клоном на спине. Мы шли на равных. Зеленый дракон против зеленого дракона. Крамер против Крамера. Только фотофиниш мог определить победителя.
И вдруг случилось непредвиденное. Один из драконов, потеряв голову, споткнулся о книгу по соколиной охоте из подземной библиотеки Ивана Грозного. Голова покатилась с шеи вон, и в этот момент я понял, что нужно пробовать безголовый вариант, которому меня обучил один курляндский гарголозумдонтолог. Воспользовавшись этим вариантом, мы с драконом выиграли, нагло засветив фотофиниш, а заодно и секретные материалы Дэвида МакДуховного. Я успел на аудиенцию. До чего ж сложно иногда выбраться на пивную посиделку.
@музыка: Зеленые рукава (Greensleeves)
@настроение: романтическое
@темы: креатиф, ибанезия
